Announcement

**stachybotrys** · 10-12-2010, 04:15 AM

Re: Народные обычаи

Современные дети, отправляющие перед Новым годом свои письма Деду Морозу в Великий Устюг, а также их мамы и папы, и даже бабушки и дедушки, как правило, думают, что и новогодняя елка, и Дед Мороз с подарками были в России всегда.
Между тем этот персонаж (точнее - почти этот) появился всего 160 лет назад - во впервые опубликованной и слегка дидактической сказке Владимира Одоевского "Мороз Иванович". Ее главный герой - это литературный вариант фольклорного Мороза или Морозко: "седой-седой старик", который живет в ледяном доме, спит на снежной перине, а если тряхнет головой, то "иней сыплется". Мороз Иванович заботится о природе (покрывает снегом озимые всходы) и о людях (стучит им в окошки, чтоб "не забывали печей топить да трубы вовремя закрывать").
Он явно добрее описанного Некрасовым деревенского Мороза, сурового, а случается, и жестокого. Дед Мороз Одоевского к людям хоть и строг, но справедлив, а детям раздает подарки, правда, только за добрые дела.
Возможно, Мороз Иванович так и остался бы всего лишь героем одной из сказок, но как раз в эти же самые годы в русской столице появилась мода на рождественские елки - мода, пришедшая с Запада и существовавшая прежде лишь у петербургских немцев. Закрепившись в Петербурге, она распростра нилась и в провинции, в помещичьих усадьбах, и не только в состоятельных, но и в небогатых семьях.
А с 1860-х годов в обычай стали входить и общественные "елочные мероприятия" - рождествен ские балы с елкой, на которых потребовался этакий их хозяин - Дед Мороз, объединивший в себе русского Мороза Ивановича с западноевропейским Санта-Клаусом. Старик и елка стали непременным атрибутом зимнего праздника. http://www.nkj.ru/archive/articles/3811/
Е. ДУШЕЧКИНА. Дед Мороз: этапы большого пути. "Новое литературное обозрение" № 47, 1/2001

**stachybotrys** · 12-18-2010, 11:08 AM

Re: Народные обычаи

Запрет окликать друг друга в лесу, кричать принято связывать с архаичными верованиями в могущественного Хозяина Леса (или Дух Леса), ведающего охотой и другими лесными промыслами. С утверждением христианства Хозяин Леса превратился в лешего — существо, обитающее в лесу и способное навредить человеку. Леший представлялся как большой любитель поиграть с людьми — завести их в дремучую чащу и там оставить, водить по кругу, буквально возле одной сосны и в шаге от тропинки в деревню и др. А попасть во власть лешего можно было, откликнувшись на его призыв:
— Ау, Маринка!
— Ау, подружки, ау!
Просматривается в запрете на шум в лесу и комплекс ритуалов, связанных с вербальными (словесными) оберегами. Как можно защититься от темных сил? Это общеизвестно: повесить на шею или прикрепить к одежде амулеты, стать в центр круга, начертанного сакральным предметом. Однако «очертить» круг, заключить себя в защищающий столб, через который не сможет проникнуть нечистая сила, можно и с помощью специально организованных слов — заклинаний, молитв. Подобный вербальный оберег нужно было накладывать на себя всякий раз перед тем, как покинуть деревню — место, обжитое людьми, и войти в лес — прибежище потусторонних сил. А разрушить невидимые стены защитного столба мог крик, нецензурная брань, громкий смех, свист. Интересно, что магические действия по накладыванию вербальных оберегов при вхождении в лесную зону современными людьми утрачены, но само табу в виде приметы сохранилось.
Мы обсуждаем услышанную примету уже вечером, собравшись за ужином. По обыкновению, нас как специалистов по этнографии и фольклору забрасывают вопросами:
— А почему нельзя держать на столе пустую бутылку из-под водки?
— Почему соль просыпать — это к ссоре, а посуду разбить — к счастью?
Последним берет слово хозяин дома:
— Все это мелочи. Вы лучше расскажите, что значит: не пей нападкой — подтолкнет черт лопаткой? Спрашивает и гордо улыбается — вот так примета, поинтересней прочих.
Примета и в самом деле любопытная. Пить нападкой, внападку, в наклон — означает склониться к источнику воды, став на колени или улегшись на живот. Безусловно, в примете прослеживаются верования в водяного, который, как полагали, способен схватить пьющего за бороду или одежду и утащить в свое водное царство. Но есть в ней и второй слой, более древний, отсылающий к разделению нашими предками водных источников на «чистые» и «нечистые», те, из которых человек может пить, и те, из которых пить запрещается. Совсем как в «Сказке о сестрице Аленушке и братце Иванушке», где девушка убеждала братца потерпеть, не склоняться к тем источникам воды, что попадались в пути, рискуя обернуться животным, добраться до колодца, созданного людьми, и напиться там.
— Ну, а об опустевшей бутылке водки на столе я и сам расскажу, — перебивает нас хозяин дома. — Славяне испокон веков славились своим гостеприимством, хлебосольством. Опустела бутылка? Ее долой, а на стол новую, полную, чтобы гости, как говорили, были сыты-пьяны. Кто-то поспорит?
Подобное толкование примет (с бытовой, утилитарной точки зрения) распространено довольно широко. «Просыпанная соль к ссоре? А как же иначе! Соль была необычайно дорогой, ее берегли. И в адрес просыпавшего ценный продукт могли бросить: „У-у, руки-крюки!“. А там и до ссоры недалеко». Подстраиваясь под такие рассуждения, придется предположить, что посуда была предметом менее ценным. «Разбилась глиняная плошка? Бог с ней! Лишь бы в семье был мир».
В основе таких трактовок лежит постулат, согласно которому устное народное творчество с его сказками-поучениями, меткими присказками и поговорками, приметами, характеризующими будущий урожай, — это «кладовая народных знаний», свод правил, регламентирующих повседневную трудовую и семейную жизнь русского крестьянина-земледельца. При этом мифологическая составляющая фольклора, если не отрицается, то не берется во внимание. Тогда как народные предания, поверья, сказки, приметы и другие фольклорные жанры буквально перенасыщены мифологическими персонажами, образами и символами и отражают не только повседневный уклад жизни крестьянской общины, но и древнейшие верования первобытных охотников, восходят к индоевропейским мифам и оперируют архетипами. Так, духи-хозяева из рассмотренных нами примет — это одна из модификаций тотемного предка. Пройдет время, и на рубеже зарождения культа предков духам-хозяевам, в свою очередь, предстоит трансформироваться в обожествляемого предка-родоначальника, главу семейно-родовой общины, программирующего судьбы людей.
Фольклор также дает представление о местах обитания тотемного предка / духа-хозяина / предка-родоначальника, о растениях и животных, с которыми он идентифицируется или в которые перевоплощается, о предметах, которые содержат в себе его божественную частицу и служат посредниками между ним и людьми. Кроме всего прочего, фольклор дает представление о том, как следует обращаться с мифическими персонажами, чтобы заручиться их поддержкой, а не противостоянием. И, наконец, устное народное творчество разворачивает перед нами особенности мифологической логики, присущей людям архаических времен, в частности взгляд на мир, при котором учитываются два противоположных понятия (бинарная оппозиция) и выделяются конкретные отрезки времени из непрерывного потока (дискретность времени).
Примером значимости понятия бинарной оппозиции для наших предков и является поверье: на столе пустую бутылку не держат. Пустое — символизировало бедность, а находящееся к нему в бинарной оппозиции полное — достаток (полные сундуки, полные закрома). В связи с этим считалось, что пустая посуда на столе (любая, не только бутылка) сглазит материальное благополучие, привлечет бедность. Даже взятые на время кувшин или горшок возвращали назад, всыпав в них горсть зерна или положив кусочек булки, чтобы одолжившему «не было пусто».
Именно на противопоставлении полное / пустое основана сохранившаяся до наших дней примета: встретить по пути человека с пустыми ведрами — к неудаче. Раньше считали, что после такой встречи охотники вернутся из лесу пустые, то есть без добычи, а ехавшие в поле рискуют получить плохой урожай — пустые колосья. Пустым не оставляли даже гроб. Если в нем не лежал умерший, то гроб засыпался зерном (иначе еще кто-то умрет: гроб притянет к себе покойника). Собственно, считалось, что любые пустые предметы способны, если не притягивать, то привлекать — привлекать к себе демонических существ. Люди выпили содержимое бутылки — в пустую посуду влезает черт. Маленького чертенка чертиха-мать кладет в пустую детскую колыбельку. Отсюда хорошо известный и сегодня запрет на качание пустой кроватки.
Фольклор также дает представление о местах обитания тотемного предка / духа-хозяина / предка-родоначальника, о растениях и животных, с которыми он идентифицируется или в которые перевоплощается, о предметах, которые содержат в себе его божественную частицу и служат посредниками между ним и людьми. Кроме всего прочего, фольклор дает представление о том, как следует обращаться с мифическими персонажами, чтобы заручиться их поддержкой, а не противостоянием. И, наконец, устное народное творчество разворачивает перед нами особенности мифологической логики, присущей людям архаических времен, в частности взгляд на мир, при котором учитываются два противоположных понятия (бинарная оппозиция) и выделяются конкретные отрезки времени из непрерывного потока (дискретность времени).
Примером значимости понятия бинарной оппозиции для наших предков и является поверье: на столе пустую бутылку не держат. Пустое — символизировало бедность, а находящееся к нему в бинарной оппозиции полное — достаток (полные сундуки, полные закрома). В связи с этим считалось, что пустая посуда на столе (любая, не только бутылка) сглазит материальное благополучие, привлечет бедность. Даже взятые на время кувшин или горшок возвращали назад, всыпав в них горсть зерна или положив кусочек булки, чтобы одолжившему «не было пусто».
Именно на противопоставлении полное / пустое основана сохранившаяся до наших дней примета: встретить по пути человека с пустыми ведрами — к неудаче. Раньше считали, что после такой встречи охотники вернутся из лесу пустые, то есть без добычи, а ехавшие в поле рискуют получить плохой урожай — пустые колосья. Пустым не оставляли даже гроб. Если в нем не лежал умерший, то гроб засыпался зерном (иначе еще кто-то умрет: гроб притянет к себе покойника). Собственно, считалось, что любые пустые предметы способны, если не притягивать, то привлекать — привлекать к себе демонических существ. Люди выпили содержимое бутылки — в пустую посуду влезает черт. Маленького чертенка чертиха-мать кладет в пустую детскую колыбельку. Отсюда хорошо известный и сегодня запрет на качание пустой кроватки.
Не отрицая в целом утвердившегося взгляда на приметы и поверья, как на «энциклопедию народных знаний», мы пока не привели в пример малые фольклорные формы, которые можно было бы трактовать исключительно с позиций рационализма. На первый взгляд кажется, что исправить это можно с помощью примет и поверий о предсказании погоды (так называемых метеорологических примет и поверий).
По первым дням марта о всем годе судят.

Платон и Роман кажут зиму нам.

Как будто уместно предположить, что именно метеоприметы должны составлять основу практических знаний (а не служить примером мифологии в фольклоре) в «народной энциклопедии» крестьянина-земледельца, сознающего зависимость между погодой и урожаем. Но на поверку оказывается, что не все так однозначно. Часть метеопримет свидетельствует о необычайно устойчивой вере в магию первого дня — каким он будет, таким якобы станет и то, что он символизирует. Отсюда представления о том, что первые четыре дня марта (как известно, до 1492 года календарный год начинался с марта) представляют соответственно весну, лето, осень и зиму. Тоже самое и со второй приметой. Платон и Роман — христианские святые мученики, день памяти которых приходится на 1 декабря — первый день последнего месяца года.Вера в магию первого дня жива до сих пор, иначе бы не существовало таких выражений, как «утром повезло, повезет и вечером»; «как начнешь, так и закончишь»; «как встретишь Новый год, так его и проведешь». Конечно, связь первого дня декабря с великомучениками Романом и Платоном может показаться случайной: по церковному календарю это 18 ноября, а вовсе не 1 декабря; тому же в будущем веке он и по григорианскому календарю будет приходится не на первое, а на второе число. Но у этнографа есть все основания заподозрить, что за привязкой приметы к этому дню стоит какая-то более древняя, дохристианская традиция, как и за 1 сентября — днем, отстоящим от 1 декабря ровно на 13 недель.
Еще один комплекс метеопримет отсылает нас к уже упомянутой особенности мифологического сознания — выделять отрезки времени (дискретные кадры), оставляя таким образом «зазубрины» на гладком и беспрерывном потоке времени.

Если в январе частые снегопады и метели, то в июле частые дожди.

Какова Дарья — таков Покров.

Нужно заметить, что между январем и июлем — шесть месяцев. Ровно столько же месяцев между днем христианской мученицы Дарьи (приходится на апрель) и Покровом (октябрь).

Дым из трубы идет вверх — к морозу, стелется — к потеплению.

Длинные сосульки — к долгой весне.

Первая примета отсылает нас к уже знакомому понятию бинарной оппозиции (верх/низ и мороз/тепло). Другая же основана на так называемой гомеопатической магии или магии подобия и сходства: если сосульки (примета весны) будут длинными, то и весна будет длинной.

Если петух стоит на одной ноге, то будет сильный мороз.

О роли петуха в языческих обрядах наших предков можно написать отдельное исследование, раскрывая представления о нем как о хранителе домашнего очага, вестнике наступления нового дня, грозе нечистой силы и т. п. Но в данном случае важно отметить, что петух считался одним из воплощений духа предков, а позднее домового, он находился на границе между мирами — тем и этим. Не поэтому ли по поведению петуха можно было судить о будущих изменениях в погоде?
Так это или не так, есть ли рациональная составляющая в комплексе метеопримет и если есть, то какова ее доля по отношению к составляющей мифологической, можно ответить только проведя практические наблюдения за погодой с учетом аспектов, обозначенных в приметах. Насколько известно, на официальном уровне и в полном масштабе такие наблюдения пока не проводились. Но это упущение можно исправить самостоятельно. Так, у всех нас есть возможность уже этой зимой проверить одну очень распространенную примету: жаркое лето — к холодной зиме.Вокруг Света | Телеграф | Шутки полесских духов

**stachybotrys** · 12-18-2010, 11:24 AM

Re: Народные обычаи

"Репка», «Колобок», «Теремок» — коротенькие сказки с незамысловатым сюжетом, которые принято рассказывать малышам, едва те научатся понимать и произносить первые осмысленные предложения. В качестве детского фольклора эти забавные небылицы известны с давних времен. В XIX веке их объединяли словосочетанием «робячьи истории», в наше время называют «первыми», или «малышовыми» сказками. В то время как ученые-фольклористы предпочитают именовать рассказы об ожившем круглобоком хлебце, гигантской репке, мышке-норушке, вселившейся в рукавичку (вариант — в лошадиную голову) звучным термином «реликтовые сказки».
Такое определение ко многому обязывает. Реликт — это пережиток древних эпох. Но если в применение к флоре (реликтовые сосны) или морфологии (устаревшие формы склонения прилагательных) оно вполне понятно, то в применение к фольклору заставляет задать вопрос: разве не все народные сказки дошли до нас из прошлых веков? Разве сказка «Ивашко Медвежье Ушко» не реликт, отсылающий нас к верованиям в тотемное животное, в данном случае в медведя, «женившегося» на женщине и основавшего род людей-медведей?! Или сказка «Чудесная меленка», в которой отразилась архаичная вера в священные «рощения» (в данном случае — дуб)?! Царские или крестьянские сыновья, проходящие испытания, в которых угадываются обряды инициации, царевны, обладающие магическими знаниями и умениями, молодильные яблоки, говорящие зеркала, животные-помощники и животные-враги — разве все это не отголоски языческих верований и древнейших мифов, не пережитки давних эпох? А раз так, то почему честь именоваться реликтовыми выпала лишь нескольким сказкам? Другими словами, так ли прост колобок, как кажется? Что за сила выдернула из земли разросшуюся репку? И почему развалился теремок? На эти и другие вопросы мы постараемся ответить. Но начать придется издалека.
Сборник братьев Гримм «Детские и семейные сказки», выходивший в период с 1812 по 1815 год, не только оживил деятельность по собиранию фольклора в разных странах, но и открыл для широкой публики факт, до тех пор известный лишь узким специалистам: оказывается, сказочные сюжеты во всем мире необычайно похожи. По Европе и Африке, Азии и Америке кочуют одинаковые сказки (на сегодняшний день говорят о 75-процентном совпадении сюжетов). Стали появляться научные труды с теориями, объясняющими это явление, а также работы, в которых предпринимались попытки создать общий классификатор сказок. Для этого серьезные мужи вчитывались в «нянькины россказни» (так пренебрежительно именовали сказки европейские интеллектуалы в эпоху Просвещения), чтобы затем разделить их на виды и подвиды.
В числе прочих трудились над этой задачей немецкий ученый Иоганн Больте (Johannes Bolte, 1858–1937) и чешский ученый Иржи Поливко (Jiří (Georg) Polivko, 1858–1933). В своем труде «Наблюдения над детскими и домашними сказками братьев Гримм» они отметили существование небольших сказок и песенок, имевших особую структуру (нельзя ли выделить их в отдельный вид или подвид?). А именно: все слова и действия персонажей таких небылиц словно бы нанизывались на прямую палочку, как детали детской пирамидки — от большой к маленькой (и наоборот), либо выстраивались в цепочку — звено за звеном. Чтобы дать читателю представление, о какой именно структуре идет речь, приведем в пример несколько строк из английской народной песенки «The house that Jack built»:

This is the house that Jack built.

This is the malt
That lay in the house that Jack built.

This is the rat,
That ate the malt
That lay in the house that Jack built.

Или, в авторском переводе Маршака:

Вот дом, который построил Джек.

А это пшеница,
Которая в темном чулане хранится
В доме, который построил Джек.

А это веселая птица-синица,
Которая часто ворует пшеницу,
Которая в темном чулане хранится
В доме, который построил Джек.

Подобные песенки и сказки — с повторами — широко распространены в европейском фольклоре, и Больте и Поливко попытались дать им общее название, предложив ряд терминов на немецком и английском языках: Kettenmärchen (в переводе с немецкого — цепные, по цепочке) и accumulative stories (в переводе с английского — сказки с наращиванием). Сами ученые считали, что термины эти нуждаются в доработке, современные фольклористы с ними полностью согласны, но все же, как это часто бывает в науке, несовершенные названия закрепились, и теперь определенный вид сказок называют «цепочными» («цепевидными»), или «кумулятивными». А коль скоро фольклор всего мира в значительной степени схож, то кумулятивные истории должны быть и среди русских народных сказок. И тут на сцену вновь выходят «Репка», «Колобок», «Теремок».
«Репка», если можно так выразиться, дважды «цепочная» сказка. Во-первых, её герои выстраивают цепочку из тел: дедка-бабка-внучка-сучка (кличку Жучка собака получила от цензоров, в оригинальной версии сказки все персонажи носили имена нарицательные), и далее: кошка-мышка. Поначалу, кажется, что цепочка эта выстраивается произвольно — репка крепко сидит в земле, и те, кто пытается её вытащить, зовут все новых и новых помощников из числа членов семьи и домашних животных.
Но почему бы им не позвать, к примеру, корову — тоже домашнее животное? Не знаете? Задайте этот вопрос ребенку, и он мгновенно ответит: «Так ведь корова по росту не подходит!» Возвышаясь над бабкой, она станет неправильно поставленным звеном в собранной пирамидке, нарушит плавно сужающуюся цепочку, очень, кстати, интересную цепочку, в которой нашлось место для мужчины и женщины, зверя и человека, друга и врага. Во-вторых, сказка разворачивает перед нами цепочку из слов: «Бабка за дедку, дедка за репку — тянут-потянут…» и «Внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку — тянут-потянут…». То есть имя каждого нового персонажа словно «нанизывается» на имена уже существующих, которых сказке не скучно повторить.Аналогичными повторами богат и «Колобок». Главный герой этой небылицы поет одну и ту же песенку каждому, кто пытается его съесть. К этой песенке — типичному жизнеописанию, начинающемуся от акта сотворения — добавляется лишь одна новая строка, с именем животного, от которого колобку в очередной раз удалось убежать. Кстати сказать, заявляя «я от такого-то ушел и от тебя убегу», колобок вовсе не хвастается (иллюстрируя эту сказку, художники часто придают румяному личику колобка этакое самонадеянное выражение), он продолжает ткать материю своей жизни, вплетая в нее нити счастливой судьбы или, как сказали бы сейчас, настраивает себя на успех. Не срабатывает эта магия только с лисой — та съедает колобка. Но вот что удивительно: малыши, которым читают сказку, обычно не проливают слез над главным героем. Конец небылицы не кажется им трагичным. И это важно отметить, так как цепевидные сказки часто заканчиваются крушением планов, катастрофой, но катастрофой закономерной.
Особенно хорошо это видно на примере сказки «Теремок». В небольшое пространство, выбранное в качестве жилища мышкой-норушкой, постепенно набивается так много зверей — причем каждый новый квартирант крупнее предыдущего — что слушатель подсознательно ожидает некой сокрушительной развязки. «Теремок» также позволяет обратить внимание на ещё одну характерную особенность цепевидных небылиц — они богаты рифмами (лисичка-сестричка, волчок зубами щелк) и отличаются запоминающимися оборотами, яркими образами. Достаточно вспомнить:

— Терем-теремок, кто в тереме живет?
— Я мышка-норушка; а ты кто?
— А я лягушка-квакушка.
— Ступай ко мне жить.

или

Я колобок, колобок,
я по коробу скребен,
по сусеку метен,
на сметане мешен,
да в масле пряжен.

Но наряду с замысловатой словесной тканью сюжет кумулятивных сказок довольно скуден: репка выросла — репку пытаются вытащить из земли; в теремке поселился один жилец — следом за ним спешит другой; колобок, преодолев один отрезок пути, таким же способом пытается преодолеть следующий. Очевидно, что смысл этих небылиц все-таки не в сюжете: завязка бедна («посадил дед репку»), развязка незамысловата («медведь сел на теремок и раздавил всех»), все персонажи совершают однотипные действия, подражают друг другу.

Между тем кумулятивные сказки скучными не назовешь, и приковывают они внимание слушателей своей характерной особенностью: выстраиванием цепочки. Появилось новое звено или блок (новая информация в сказке или новый персонаж), оно исследуется и связывается с предыдущим звеном или блоком. Сходным образом, нанизывая блоки информации один на другой или присоединяя к уже известному новые данные, познают окружающий мир маленькие дети. Отсутствие опыта, пока ещё не развитое абстрактное и логическое мышление заставляют их не размышлять, а действовать, подражая окружающим. Преодолевая расстояние «аbс», они движутся короткими отрезками: от «а» до «b», от «b» до «с». Видимо, поэтому дети — идеальные потребители кумулятивных сказок. Но кто же их создатели? Подавляющее большинство ученых-фольклористов склоняется к тому, что создателями цепевидных сказок были люди с юным (детским) сознанием, то есть примитивные общества. Считается, что подобные цепевидные структуры соответствовали древнейшему типу мышления.
Присмотримся к кумулятивным историям повнимательнее. Сходно с архаическими формами мышления, все явления в таких сказках располагаются в ряд, время и пространство, как продукт абстракции, отсутствуют, эмпирическое расстояние и эмпирический отрезок времени измеряются действиями, обобщений нет. Форма мышления современного человека требует иных способов подачи информации, но кумулятивные сказки до сих пор востребованы. Они служат своего рода «золотым запасом» открытых человечеством мыслительных структур.
Вот почему «цепочные» сказки ученые называют реликтовыми: они доносят до нас не древний быт или древние верования, но древние типы мышления. А кроме того, они дают нам представление о том, каким образом формировалась связная речь: с помощью однотипных повторов путем наращивания лексического объема. Иными словами: появился новый персонаж (новое явление) — дадим ему имя (обозначим его) и прибавим к уже существующим. Подобным образом учат родной язык маленькие дети, запоминая не только отдельные слова, но и целые речевые структуры, пытаясь на их основе создавать ещё более длинные. И не случайно кумулятивные сказки изобилуют рифмами — видимо, в свое время они произносились нараспев или даже пропевались, а рифмованную песенку запомнить гораздо проще, чем аналогичный по длине не рифмованный текст.
В русском фольклоре реликтовые сказки не исчерпываются взятыми нами для примера «Репкой», «Колобком» и «Теремком». На самом деле их гораздо больше. Архаичные формы мышления прослеживаются в сказках «Зимовье зверей», «Как петушок подавился», «Война грибов» и… Ну да теперь читатель и сам может узнать цепевидную историю, листая сборник сказок перед тем, как читать ребенку.
Вокруг Света | Телеграф | Вот репка, которую вырастил Джек

**Фтеньке** · 09-26-2011, 11:30 AM

Re: Народные обычаи

Слова-обереги о которых нужно знать. Или обережная сила привычных слов.

Слова-обереги, агмы (славянские мантры), скорые слова, шепоток - так называются краткие, емкие слова или фразы, произносимые в критических ситуациях. И несмотря на то что чаще всего они совершенно лишены смысла (по крайней мере, для современного человека), они на самом деле работают, избавляя нас от различных напастей и бед, а порой даже от страшной смерти.

Уберите Бера!

оберегиСамо по себе слово «оберег» есть то, что призвано оберегать, и по одной из версий произошло оно от слова «бер» - так называли наши предки-славяне неуправляемого, буйного стихийного духа, а также медведя-шатуна, который раньше времени покинул свою берлогу (дом Бера) и оттого был очень опасен. Так вот оберег - это защита от Бера, он его усмиряет и приносит в жизнь людей лад, гармонию и красоту.
Обережная сила привычных слов

В основе любых оберегов лежит Слово (помните: «в начале было Слово...»), и потому они заговаривались, иначе говоря, обрабатывались особым Словом. И в зависимости от того, что именно, какие эмоции и какое намерение были в него вложены, эта сила становилась разрушительной или созидательной.
Так называемые скорые слова, как правило, имеют именно обережную (благословляющую) силу, поскольку «скоро» - то есть быстро - нужно произнести именно такие слова. При этом большинство из них хорошо всем известны, и мы ими довольно часто пользуемся. Одним из самых распространенных среди них является слово, которое каждый из нас произносит порой не один раз в день. Это слово «спасибо». Говоря его, мы как бы благословляем (оберегаем, просим для него защиты, благословляем его) какого-то человека. Из той же серии такие слова-здравицы, прославляющие Бога, как «слава Богу», «с Богом» («ступай с Богом»), «здравствуй», «будь здоров» и прочие. Эти слова стали традиционными, и мы забыли о том, что они являются словами-оберегами.
Кто такой Чур?

Хотя существуют также и давно забытые, но очень действенные слова-обереги. Некоторые из них нам известны. Такие, например, как слово «чур». Немногие знают, что это за слово и откуда оно к нам пришло, но выражения типа «чур меня», «чур мое», «не чурайся меня» по-прежнему живы. Используем мы их редко, а зря.
Был у славян такой бог - Чур, охранитель родового очага и границ земельных владений. На порубежье для него (и для себя, определяя межу) ставили специальные поленья с изображенными на них знаками- символами, которые и стали называть чурками (и во что только теперь это слово превратилось?). Местность, где властвовал Чур, получала таким образом своего рода освящение, и уж он строго следил за тем, чтобы никакой злой дух не преступил ее границ. Как житель проезжих-прохожих дорог, Чур имел власть над чертями. Поэтому при опасности до сих пор советуют вспомнить этого славянского бога и зачураться, сказав: «Чур меня!» И даже тайны мыслей человека он охраняет. Если кто-то скажет что- то неприятное, стоит зачурать его: «Чур тебе на язык!» - и злое пожелание не сбудется. Ну а если вы найдете что-то ценное, и вам не захочется ни с кем делиться, нужно сказать: «Чур мое!» - и добрый древний божок побережет находку только для вас.
Еще одно слово-оберег, которое лучше никогда не употреблять, но желательно знать, звучит так: «Абара». Нет лучше этого слова, если вам угрожает опасность. Оно как невидимое оружие против реального, вполне видимого и ощущаемого оружия. Когда на вас нападают, нужно быстро произнести это слово, и оружие потеряет свою силу, а энергия агрессии перейдет на того, кто ее излучает.
В любом случае оно хорошо тем, что звучит коротко (времени на раздумья и чтение заговоров во время по-настоящему опасной ситуации просто нет), легко запоминается и - главное - реально помогает!
Кроме того, следует помнить, что любое зло, направленное против вас, может быть остановлено именем Бога. Если вам угрожает опасность, то нужно быстро попросить помощи Иисуса: «Иисус, приди Сам и помоги мне, а не моим врагам!»
Если же опасность возможна - вы ее ощущаете, но человек ничего пока не предпринимает, то мысленно прикажите ему: «Не тронь!», «Все возьми себе!», и опасность вас минует. (Интернет)

**борода68** · 10-29-2011, 09:05 PM

Re: Народные обычаи

КИТ ФИЛ.png
КИТ ФИЛ2.png

вСЁ-ТАКИ КИТАЙЦЫ НЕ ДУРАКИ, И МНОГИЕ УСТОИ ВЫРАБАТЫВАЛИ СТОЛЕТИЯМИ.

**Фтеньке** · 10-29-2011, 09:08 PM

Re: Народные обычаи

Originally posted by борода68 View Post

[ATTACH=CONFIG]11640[/ATTACH]
[ATTACH=CONFIG]11641[/ATTACH]

вСЁ-ТАКИ КИТАЙЦЫ НЕ ДУРАКИ, И МНОГИЕ УСТОИ ВЫРАБАТЫВАЛИ СТОЛЕТИЯМИ.

ага, и у Трехлебова про это есть про обычаи древних даариев. Не знаю точно еще, как к этому относиться.

**борода68** · 10-29-2011, 09:28 PM

Re: Народные обычаи

Originally posted by Фтеньке View Post

ага, и у Трехлебова про это есть про обычаи древних даариев. Не знаю точно еще, как к этому относиться.

Народным обычаям нужно доверять: "Чёрная кошка через дорогу", "Баба с пустым ведром", "Первый покупатель мужчина", " В доме нельзя свистеть - денег не будет".

**борода68** · 10-29-2011, 09:41 PM

Re: Народные обычаи

Конфуцый сказал: Если тебе плюют в спину, значит ты впереди.

Правда здорово!

Announcement

Народные обычаи

Forum Topic List

Народные обычаи

Comment

Comment

Comment

Comment

Comment

Comment

Comment

Comment